«Ворк энд тревел» по-нашему

Как заработать денег, чтобы посмотреть Россию? А что, если можно совместить приятное с полезным? Делюсь воспоминаниями о том, как побывал на Камчатке и сколько мне заплатили за мои морские приключения.

Александр Соломенный

Есть такая международная программа «Work and Travel» («Ворк энд тревл») — «Работа и путешествие», если по-нашему. Суть ее очень простая – молодые люди со всего мира могут прилететь в США и подзаработать там деньжат, а заодно подтянуть знание языка и посмотреть страну, если, конечно, на это найдется время.

Работа, как правило, не самая престижная, да и не самая доходная, но, тем не менее, программа пользуется популярностью, а американцы ей очень гордятся. «Тоже мне великие новшества», — скажет советский студент, поработавший на строительстве БАМа.

В постсоветские времена тенденция «работать, путешествуя» заиграла новыми красками. На свою первую вахту мой отец уехал, едва они с мамой поженились, еще до моего рождения. Благо, для сезонных трудовых миграций по России знание иностранных языков, в большинстве случаев, не требуется. Мой отец всю жизнь зарабатывал физическим трудом, как следствие, я и мои братья с детства приучены не бояться работать руками.

Когда мой старший брат впервые отправился в трудовое путешествие, ему было около 21 года.  Возможно, окончив режиссерское отделение Новосибирского областного колледжа культуры и искусств, я не должен был стать наследником этой семейной «традиции», но, кажется, сама судьба вмешалась в мои планы.  Как это часто бывает, после окончания обучения я никак не мог найти работу по душе, но, даже перебрав за восемь месяцев несколько должностей, я не согласился бы на вахту, если бы не море!

Вся соль в том, что к тому моменту старшие мужчины моей семьи уже несколько раз побывали на пути́не. Пути́на – это сезонное мероприятие, в течение которого проводится интенсивный лов рыбы. Стоит ли говорить, что самый рыбный регион России – Дальний Восток? Побывали мои мужики и на знаменитой Колыме, но более всего впечатлений и денег они получили, работая на западном побережье Камчатского полуострова.

Кто знает, что именно повлияло на моё решение отправиться туда? Желание заработать «большие» деньги? Может быть, я не хотел упустить возможность повидать «край света»?  Или я решил по-настоящему испытать себя морем? Скорее всего, все это одновременно и в равной степени.

Договориться о работе было не так просто, как я ожидал. Хоть моя фамилия и помогла мне, но устраиваться пришлось самостоятельно. Я позвонил начальнику добычи, у моряков есть излюбленной традиция «баловаться» с ударениями, поэтому в этом слове они всегда ставят его на первый слог, а вот в слове «рапорт», почему-то, на второй! Мне рассказали, что необходимо сделать перед прибытием в контору. Именно «в контору», по не совсем однозначным причинам слово «офис» вызывает у большинства старшего поколения камчадалов брезгливое смущение.

Список дел состоял из небольшого количества пунктов, но подразумевал обширный перечень задач. Месяц, проведенный за прохождением дательного медицинского осмотра, получением медицинской книжки и покупкой необходимого обмундирования пролетел быстро. Вылет на Камчатку был назначен на первый день лета 2019 года. Покажется ли кому-то, кроме меня, забавным совпадением факт того, что до моего двадцать первого дня рождения оставалось меньше полугода?  Я летел независимо от работодателя – обычным рейсом. Цена на билет, мягко говоря, меня не обрадовала. Вдаваться в подробности не стану, скажу лишь, что улететь в Дубай —  дешевле.

Каких-то 4 часа полета и вот я с огромным баулом (учитывая факт того, что улетал я минимум на 3 месяца, отправиться «налегке» у меня не получилось) прибыл в аэропорт Петропавловска-Камчатского, носящий имя Витуса Беринга. Не знаю, насколько затруднилось бы моё путешествие, если бы мне пришлось передвигаться по полуострову самостоятельно, но по счастливому стечению обстоятельств в этот момент на Камчатке находился Марк — сын лучшего друга моего отца и потомственный моряк.

Старый приятель любезно встретил меня и помог со всеми организационными процессами. «Это тебе, брат, конечно, повезло, что мы вчера не дали ходу на Восточку», — сказал он мне уже в машине.  «Восточкой» там называют восточное побережье Камчатки. С востока полуостров омывается Тихим океаном, с запада – Охотским морем. В океане промысел масштабнее, следовательно – прибыльней.

К тому моменту Марк в составе экипажа малого рыболовецкого сейнера уже 7 лет подряд ходил в море. В последние пару лет ему удалось пробиться на «восточку». Этот факт немного удручал меня, потому что я должен был отправиться на Охотское море, а значит, за пределами города наши с ним пути расходились.

Я оставался за 4000 километров от дома, не зная ни единой живой души. Успокаивало то, что я хотя бы оставался в России. Пара дней, которые у меня были до отправления на место работы, я потратил на задумчивые прогулки и созерцание того, как сливаются воедино увядающий советский индустриализм и величественная камчатская природа.

В назначенный день ровно в 7 утра я был в точке сбора. Я и мои новые коллеги погрузились в «вахтовку» и отправились на Опалу. Опала — многогранное понятие. В первую очередь, это вулкан на юго-западне Камчатки. То же имя носит и река, протекающая вблизи его подножья и впадающая в Охотское море. В конце концов, всю территорию близь этих географических объектов принято так же называть Опалой. Это не очень удобно в разговоре, но обладая полной информацией из контекста практически всегда можно понять, какую из «Опал» имеет ввиду собеседник.

Расстояние от города до места назначения около 150 километров напрямую, но, учитывая сложность ландшафта, они лихо превратились в 350. Практически целый день прошел в дороге. Самым большим для меня удивлением стало то, что моста через Опалу нет. Чтобы переправиться, нужно заплатить 10 000 рублей за услуги специального речного парома. «Вот такой суровый край», — подумал я тогда.

Но все суровое еще было впереди. В следующие несколько дней мы расположились в балках (так называют переоборудованные под жилье морские грузовые контейнеры) и разбились на «звенья». Только ленивый из числа постоянных работников не назвал меня Антоном, перепутав с моим старшим братом. Сначала приходилось с каждым объясняться, но потом знавшие моего брата рыбаки стали заканчиваться. Пару раз кто-то заподозрил во мне знакомого, выразив это фразой: «У нас тут один дядька был, вот ты на него очень похож!». Признаться честно, на отца я похож весьма отдаленно, но раз уж люди это сходство заметили, скрывать родство смысла не было, собственно, как и рассказывать о нем без повода.

Первые несколько недель работы посвящены подготовке к самой путине. Утро на Опале начиналось ровно в 7. Вопреки моим ожиданиям быт был достаточно цивилизованным, посему работа начиналась строго после утреннего туалета и плотного завтрака. Кормили, кстати, всегда очень вкусно, обильно и разнообразно.

Подъякорники, бухты, гужи, выбленки и брам-шкотовые, майна, вира, плашкоуты и балберы. Столько новых понятий, терминов, знаний и навыков за такой короткий срок я в своей жизни, вероятно, не приобретал никогда. Поначалу все перемешивалось в голове, но спустя некоторое время я пообвыкся и стал немного разбираться в происходящем вокруг. Чувствовать себя уверенней помогали коллеги. Более опытные товарищи охотно подсказывали, помогали и обучали всех, кому знаний недоставало. Тех, кто был недостаточно компетентен, но не хотел этого признавать, откровенно недолюбливали. Достаточно дружный, хотя и суровый коллектив имел свой особенный юмор, поэтому зазнавшихся моряков шутливо называли «Магелланами».

Финальная часть подготовки была самой сложной. В качестве грузил для ставных неводов, коими мы и вылавливали рыбу, служат мешки с песком. Именно необходимость наполнять черным камчатским песком джутовые мешки и становилась наиболее трудоемкой частью процесса. Ситуация омрачалась тем, что промысел в тот год затевался грандиозный, и перед нашей бригадой, состоявшей из 34 человек, стояла доселе неслыханная задача – с учетом резерва, мы должны были «накопать» 12 тысяч мешков.

Без помощи экипажей МРС справиться не получилось, но общими силами мы выполнили задачу немногим больше чем за неделю. Одновременно с работой я неустанно наслаждался красотой Камчатки. Я никогда не устану повторять, что это, без преувеличения, самое красивое место в мире. Я лишь спустя неделю увидел, где же находится вулкан Опала.

Камчатская погода весьма необычна. Выехав из теплого и солнечного Петропавловска, мы на опале все лето проходили в шапках из-за ледяных ветров, царящих там. Когда эти ветра наконец-то пронесли повисший над побережьем туман, я понял, что прямо у нас «под носом» все это время возвышалась огромная гора, закрывающая своим силуэтом почти половину неба. «Вот и Опала показалась», — с улыбкой комментировали это событие бывалые обитатели этих мест. Они очень радовались ясному дню. Таких дней на юго-западном берегу бывает не много. Следующий из таких дней наступил примерно через месяц, когда мы уже были в море. Тогда я отчётливо и ясно разглядел Алаид. Курильский остров, представляющий собой одинокий вулкан, возвышающийся над водной гладью, даже с расстояния в несколько десятков километров выглядит как нечто великое и даже великолепное.

Начало рыбалки сулило множество незабываемых впечатлений. Ночная установка невода, «скачки» по огромным морским волнам на резиновой шлюпке с мотором, игры касаток на расстоянии нескольких метров навсегда останутся в моей памяти не теряющими блеск впечатлениями. Ловили мы красную рыбу, в основном кету и горбушу, реже – нерку, конечно, попадались кижуч и даже чавыча, но последнюю мы всегда отпускали, если замечали ее в общей массе улова. Вылов чавычи строго настрого запрещен и карается большими штрафами.

Были и менее приятные, но от того еще более запомнившиеся происшествия.  Шторм – не редкое явление в Охотском море. В один из дней стихия разбушевалась так сильно, что невод, за который отвечало наше звено, сорвало с места. Сказать, что я был удивлен – всё равно, что промолчать, ведь центральный трос, на котором и держится весь невод, удерживался на месте примерно двумя тысячами стокилограммовых мешков с песком. Мешки соединялись с «централом» подъякорниками – стальными тросами толщеной с указательный палец взрослого мужчины. Несмотря на всю надёжность конструкции, ее крепости не хватило, подъякорники были разорваны, и вся система была выведена из строя. Стоит ли говорить, сколько работы пришлось снова проделать, чтобы только подготовить новые подъякорники и мешки?

 Но главные трудности были впереди! Необходимо было вернуть центральный трос на прежнее место и вновь зафиксировать его с помощью грузов. Плашкоут – небольшое грузовое судно с малой осадкой, предназначенное для транспортировки грузов, заранее оборудовали мотором. На палубу загрузили мешки, около полутысячи. Непогода немного поутихла за последние пару дней, но море все еще было штормовым.

«Фёдырыч, может, погодим?», — обратился к начальнику добычи наш звеньевой Ростик. В ответ Ростислав услышал речь, повествующую о негативном отношении начальника к трусам. По старому морскому обычаю речь была обильно приправлена крепкими словцами. Федорович сам был не из пугливых, бывалый моряк заявил, что отправится с нами, и что он лично будет управлять и «плашкой», и процессом. Непонятно, кто именно оплошал, но как только плашка была спущена на воду, тут же все судно, мешки и нас, сидящих на них, накрыла высоченная волна. Мешки мгновенно промокли и прибавили в весе. «Плашка» пошла ко дну. «Капитан», находящийся у мотора, дальше всех от берега, был невозмутим ровно до того момента, пока следующая волна не скрыла его под водой.

Мы находились в 5-7 метрах от берега, но особенность Охотского моря такова, что глубина на этом расстоянии от берега варьируется примерно в этих же значениях. Вкупе с тем, что средняя температура воды в летнее время равняется 15 градусам по Цельсию, нашему положению вряд ли кто-то завидовал.  По случайности я располагался ближе всех к берегу, и именно я, сидя по грудь в воде, поймал конец, брошенный нам с суши. Гусеничный трактор, минуту назад столкнувший нас в воду, на пределе своих ресурсов тянул нас на берег, но этого было мало. Через несколько секунд металлический трос, служивший сцепкой, лопнул, словно перетянутая гитарная струна.

Дзынь! В борту плашкоута после удара отскочившей половинки троса осталась ощутимая вмятина. Мгновенно в меня полетели два новых конца — на этот раз в качестве второго тягача к нашему спасению присоединился автомобиль «Урал». Мы мокрые, но счастливые шагали по песку в сторону балков. Все действо продолжалось минут 7, а через 1,5 часа мы уже были в море. Вот такой суровый край!

Путина-2019, прямо скажем, не задалась. Мы и близко не приблизились к запланированным показателям, а про гроссмейстерскую тысячу тонн «на невод» и говорить нечего. Справедливо заметить, что и продлился промысел меньше. Этот факт подарил мне время на то, чтобы насладиться теми возможностями, которые дарит цивилизованная часть полуострова. Охотское море до сих пор остается единственным, которое я видел и в котором купался. Но, думаю, это с лихвой компенсируется купанием в Тихом океане. В связи с незадавшейся рыбалкой, я получил меньше денег, чем ожидал, но признаюсь честно, даже ту, скромную по местным меркам сумму, я до этого момента никогда не держал в руках.

Целая жизнь прошла на Опале. По-настоящему дружны стали мы с мужиками из нашего звена. «Бывай, братец», — тепло сказал один из моих новых товарищей, крепко пожимая мою руку в аэропорту. Я поднялся на борт. Впереди было еще несколько теплых недель сентября, в кармане несколько сотен тысяч рублей, а воспоминания о том, как они мне достались, навсегда остались в сердце. Я сижу в кресле, а в наушниках солист группы «Калинов мост» поет: «…терпкая Камчатка, до свидания!». Надеюсь, что «до свидания», подумал я, почувствовав, как самолет отрывается от земли.